В одну реку дважды не входят. Не имело это смысла и в эти минуты. К чему ворошить прошлое, к чему вновь и вновь возвращаться к тому, что когда-то было между ними. А теперь уже быльем поросло? Но люди - глупые создания, они обожают этот психологический мазохизм, когда как по десятку раз вставляешь в проигрыватель старую кассету и слушаешь, слушаешь, слушаешь... До тех самых пор пока мутить не начнет, либо пока не зажует тонкую пленку.
А ведь когда-то и представить не могли, что так все обернется. Смеялись, спешили каждую минуту прожить так, будто она последняя. Были ли клятвы верной и вечной любви - сейчас уже никто не вспомнит. Но вот взаимные обиды и претензии - этого было хоть отбавляй. Целый список - на любой случай жизни. Впрочем, сейчас уже все равно. Равнодушие вперемешку с тупой ноющей болью и все.

Она не пошевелилась на его реплику, сидела и смотрела, уставившись в одну точку, отрешенная ото всего. Все прекрасно слышала, понимая правдивость его слов и то, что любые слова, сказанные в ответ, будут выглядеть жалким оправданием, попыткой спасти достоинство, остатки которого она давным-давно растеряла, пойдя по рукам.

Ее молчание действовало на нервы, заставляло терпеть эту повисшую тишину, гнетущую с каждым мгновением все сильнее и сильнее. Стерва! Подняться бы с кровати, да покрепче взять ее за шею, заставляя смотреть не отрывая глаз в свои глаза, чувствовать, как бьется под тобой, пытаясь освободиться из железной хватки пальцев, что неумолимо сжимаются, перекрывая остатки такого необходимого кислорода. Но вместо этого лишь собрал в горсть сбившуюся простыню, бывшую когда-то девственно-белого цвета, но уже порядком посеревшую за бесчисленное множество стирок.

Почувствовав его взгляд, она поежилась, обхватив узкие плечи с выступающими ключицами руками, так, будто в комнате стало безумно холодно. Поглядела исподлобья и наконец соизволила разомкнуть губы:
-Может и стоило. Не тебе судить, Марк. - спрыгнула со своего места, ловко и проворно, не растеряв за годы природной гибкости, подошла к небольшому столику на котором валялась едва смятая пачка сигарет. Его сигарет.
Не спрашивая разрешения, открыла, скатала фольгу в блестящий шарик и по-старинке прикурила от спичек, пряча огонек в сложенные домиком ладошки. Горький дымок тут же стал разноситься по комнатушке, дразня обоняние.

Отредактировано Кристоф (2010-06-12 13:29:55)

Блаженны ищущие, ибо они в конце концов находят.

Блаженны те, что находят сами того не желая. Блаженны те, кого судьба по своей прихоти сталкивает на очередном витке жизни, словно хочет еще раз посмотреть, полюбоваться, посмеяться над их жалкими попытками. И она будет следить за каждым шагом и каждой оброненной фразой, за каждой мыслью и полусказанным словом, недомолвками, мимолетными взглядами. Будет взирать с осторожностью, будто ребенок, подглядывающий сквозь замочную скважину. Вот так, одним легким движением переплести пути-дороги и завязать морским узлом, чтобы позабавиться очередным представлением под названием "чужая жизнь".
Чем дальше друг от друга, тем менее острее ощущается горечь одиночества, тем легче проживать дни, смыкая глаза и засыпая. Дни за днями, недели за неделями, жить так, будто ты один на свете и более никого не надобно. Чужие приходят в жизнь, как случайные попутчики в поезде - сидят лишь до своей остановки, длятся ничего не значащими фразами, а затем подобрав свой хлам уходят, вновь оставляя тебя наедине с самим собой. И вновь едет поезд, вновь раздает белье проводница и слышен скрип тележки с напитками по коридору. И вроде бы привыкаешь ко всему. Дверь купе открывается и ты вновь сталкиваешься взглядом со своим отражением, но в ином обличье. Но стоп-крана нету под рукой, чтобы пустить весь поезд под откос.

И она закроет глаза, уткнется лицом в его грудь, пытаясь не расплескать, не растерять того, что все годы хранила в себе - чувство, что вряд ли назовешь любовью. Влечение, страсть, болезненная тяга. Хотя, где здесь может быть любовь в этом насквозь прогнившем мире, где попирают ногами остатки чести и достоинства.
Темнота обрушивается за кривым провалом окна с дешевенькими шторками, снизу слышны все более громкие голоса пьянчуг, вливающих в необъятные глотки очередное пойло. Скоты, низшие твари, что знают лишь как пить, жрать, да трахать все подряд, что движется.
-Уйдем отсюда, убежим, начнем новую жизнь, забудем прошлое. - в ее глазах, глядевших на него загорался огонь безумия.

В салоне пахло мягкой кожей, дермантиновой обивкой, свежей краской и сигаретами. Джулия слегка вздрогнула, заслышав хлопок двери со стороны водителя. Еще не до конца осознавшая те изменения, что так внезапно произошли в ее жизни, бывшая шлюха по привычке дернулась в сторону и вжала голову в плечи, будто ожидая удара. Его не последовало, вместо этого мирным котом под багажником заурчал мотор, разрывая тишину стоянки.
Медленно, плавно, совершенно неторопливо, автомобиль стал отъезжать от стоянки, словно какой-нибудь океанский лайнер отчаливающий от причала. На том берегу оставались все горести, невзгоды, часы страданий и длинный список тех, кому мечталось всадить пулю в висок. Когда корабли спускают на воду - разбивают бутылку о борт, старый обряд, знаменующий начало счастливого пути. Сколько раз это могло случиться с ними? Сколько раз они могли что-то изменить в своей жизни, но лишь беспечно махали рукой и продолжали идти дальше.

Джулия с примесью страха и неверия все сидела на своем месте, не сводя парализованного взгляда со все удаляющегося здания дешевого придорожного притона. Не было ни молний с неба, ни раскатов грома, знаменующих новую веху в ее безрадостной жизни, лишь легкий шелест шин, да яркие огни ближнего света, вспарывающие темноту трассы.
Липкое чувство внутреннего напряжения понемногу отпускало, сменяясь таким удивительным и непривычным для нее расслаблением. Теперь можно было не тревожиться, теперь можно было отдохнуть и дать возможность решать за них двоих тому, кому доверяла порой даже больше чем себе. Он-то поймет ее лучше кого бы то ни было, словно может на лету читать мысли и разгадывать каждое проявление ее желания.

Марк повернул голову и посмотрел на дремлющую в соседнем кресле девушку. Сидевшая поначалу прямо и глядящая все время перед собой, она понемногу успокоилась, а сейчас и вовсе спала, закинув босые ногу на приборную панель, отчего ветер долетавший из ее окна приятно холодил щиколотки и колыхал материю ее платья. Сколько времени прошло? Час, два, пять?
Он свернул на одном из поворотов, шины морским рокотом зашуршали по гравию. Табличка на дороге указывала, что в пятидесяти метрах находится "лучший мотель, где можно отлично отдохнуть".
Никогда не верьте тому, что написано на табличках. Мотель был старым, с потрескавшимися панелями и помутневшими от грязи стеклами, но долгая езда утомила Марка, а организм просто нестерпимо требовал хотя бы пары часов сна.
Ласково проведя ладонью по щеке Джулии он позвал ее по имени.