Выбор дан каждому, кто существует в этом мире,
Вольны мы выбирать себя, основываясь на понимании сознания.
На самом деле прокляты создания, надеющиеся на спасение души…
Ему было положено ощущать себя мерзавем, среди скульптур, одетых в разноцветный шелк. Мелькали в бесконечном хороводе лица, все не могло вот так остановиться. В веселящейся карусели страстей он был всего лишь экспонатом, мимо которого проплывали тени. Едины они в своем стремлении быть ярче, быть еще плотней.
И проходили дни за днями, не оставляя впечатлений. Всего лишь полные следами сгоревшей верности вере извне. День или ночь, утро или вечер… Теперь и не понять, один лишь туманный сумрак, в котором четкие очертания имела только одна она. Рем повстречал ее случайно, они не были знакомы никогда. Меж двумя сердцами пропасть, чьей глубины не отыскать, даже решившись на прыжок… Он будет долгим. И не видать страданиям конца, пока твое тело не разобьется о вековой гранит, украсив тот видом трепыхающейся плоти, почти живой, но мертвой вопреки.
Однажды, да, это было однажды. Блуждая в лабиринте из страстей под проливным дождем или палящим солнцем, Рем упивался мечтами, несбыточными образами и, конечно, снами. В своем безумии всегда одинокий, не знающий тепла и доброты, он маялся болью, пристально наблюдая за страданиями души. Все начиналось, как всегда, невинно. Вспомним о том, что летят на свет лампы мотыльки. Стекло раскаленное встанет им преградой к великой, но так и не оконченной любви. О, люди! Даже в этом вы прекрасны, и крылья вырастают за спиной, когда в вас просыпается чувство, зовущееся несбыточной мечтой.
Лик девы он узрел сквозь решетки окон. Переплетающиеся виноградные лозы, в которых не находилось той природной силы, что должна была находиться здесь. Увы, металл ко всему равнодушен, он так же безучастен ко всему. В статике своей он единичен, в своей жестокости подобен лишь тому, кто наблюдал за силуэтом, озаренным ярчайшим желто-красным светом… Она была прекрасна и нежна. Фиалковые глаза отражали грани неба, а в черных волосах запуталась луна, губы хранили отпечаток розы, но почему дева была столь холодна? Не замечая никого на свете, создание из снов смотрело вдаль. И ей владела тайная печаль… незрима, но заметна опытному глазу.
Среди толпы прохожих Александр был не заметен. Еще одна фигура на ковре из серого камня, что покрывал всю мостовую. Он видел, а другие нет. Быть может, только лишь и потому, что не отрывали взгляд от будничных забот. Какая разница? Две линии, идущие параллельно, все равно пересекаются к концу. Так было предначертано Судьбой, таков твой Рок безумной одинокой твари, ты честно держишь свой зарок, пока что день… Пока, пока… В самом начале. Стрелки часов безнаказанно молчали, скрывая тайну под завесою времен. Как долго это продолжалось, Ремфан не помнил, ведь все заполнял собой этот образ… прекрасна, так тонка… ранима. И в созерцании своем он снова одинок…
Теперь уж пролетали дни за днями. Не перенося зловещих перемен, со стонами боли ночи умирали, сжимаясь в неопределенный бред. Красным красно… про это все забыли. И больше не окроплял вином из свежей крови, каплями блестящим в полнейшей темноте, Рем порог своего дома. Казалось, даже сумасшествие молчит. Лишь только солнце всходило на небосводе, рассеивая ранними лучами зарю, Ремфан стремился к ее обидели, оставив за собой лишь скрипящую неприкрытую дверь. Все для нее! Остановив убийства, в которых так давно погряз, он преклонил колени перед девой… часы отсчитывали день времени за раз.
Все для нее одной и вопреки желаньям! А что в ответ? Лишь равнодушный взгляд… Лед, не отступавший даже перед стихией ненасытного огня. Одно к одному. Теперь все было безразлично. Все потеряло смысл навсегда. Потери безграничны, но Хаос нам пропоет эту песню до конца.
Однажды, да, однажды, это случилось. Все по законам жанра, довольно ожидаемо, увы. Однажды, да, однажды она улыбнулась, в фиалковых глазах зажглось подобие души… Оконный проем стоял уж позаброшен, тяжелая дверь с вензелями отворена…
О! Как жестоко! Хуже изощренной пытки была надежда, что угасла навсегда. Видением неземным дева пробежала мимо того, кто ее уже вечность ждал, сторонившись солнца, предпочитая искаженную реальность от зеркал. В объятиях другого находилось ее тело, другому была нежность отдана. Сюжет избит, правда, от этого ничуть не легче. Рем снова нашел то, что потерял. Молча, сродни той самой тени, пролегшей от стены дома, он созерцал. Приятная картина, что тут скажешь! Трагедия еще с начала всех времен. Кто бы мог подумать, что даже у острого лезвия могут быть чувства и ощущения, хотя… Теперь Ремфан понимал, что это всего лишь маска, которую он для чего-то примирял, пытаясь походить на человека. Увы и ах, за этим только звериный оскал.
И радостно безумно побежало время, вновь в возрождении запела сталь. Мир наполнялся красной кровью, но Рем, однако, одного не забывал. Его слабость, его же проклятье. Позволив завладеть собой мечтой, он потерял саму цель своей жизни. Теперь то все стало на свои места. Правду говорят люди: хищник алчет добычи до самой своей смерти рок привычен… Разбились осколками багровые зеркала.
Та ночь была особенно забавна. Или это был еще вечер? Возможно в принципе и так… Еще в самом начале тьмы, когда не разборчив переход между сумраком и непроницаемой чернью, Ремфан вышел на свою жатву. Обязанность садовника следить за своим садом была привычной. Сталь спиц приятно холодила длань. И в этот миг убийца знал, какую цель ему сегодня уготовила судьба. Среди садовых роз отчетливо выделялось нежно сиреневое соцветие цветка. Фиалка… Месть? Ну, что вы? Просто дань той, кто с почти успехом заставила Ремфана позабыть, КТО он. А главное, ЧТО он. И как тут слез состраданья не пролить?
Все оказалось, как нельзя кстати. Ее фигура отлива серебром. В наброшенном на плечи вязаном халате она ждала его на крыльце своем. И никого вокруг. Какая прелесть! Теперь самое время узнать, что за игру уготовила Королева-Полночь для видения из самого бредового сна.
Дрожишь? Конечно. От звуком, шорохов… Чиркнуть ножом по камням, будто бы по ребрам. Терпение! Еще воздастся нам. Остановившись под прикрытием завесы тени, выступившей в тайный сговор с ним, Рем выделялся смутным силуэтом.
- О, мой любимый! Ты храним своей звездою! Ах, это ложное узнаванье. Стремление, но в тоже время боязнь. Прости, я не оправдал ожиданий. Не тот я, к кому так трепетно ты питаешь страсть. Стальная лилия короткого ножа-кинжала пока что угрожающе, как чешуя змеи, блеснула и сразу же пропала. Но почему тогда остановилась ты?
Теперь не до фальшивых: ох и ах, я обозналась. Словам не вырваться из стесненной страхом груди… Домой? Моя милая, снова меня прости. Понимаешь, так запросто, другие планы. Отрезан путь домой, куда спешить? Давай же обойдемся без криков «Помогите», тому подобного… надежды миражи.
И вняв не озвученному предложению маньяка, она бежит по улице вперед. Куда же ты, моя дорогая, а расплата? Такая же как все, увы-увы. Метнулась, словно лань, в один из переулков. Как знаешь. Тебе удобней так? Мне так досадно, что ты не понимаешь и радостно за то, что сейчас в азарте я.
Постой, не убегай, мое виденье. Тебе не будет больно, ну, почти. С тобой сохраним мы тайну и сделаем все быстро, ты пойми, что эта улица мне хорошо знакома. Все ее укромные уголки. Тебе не спрятаться, не укрыться в тени, они пособники кровавых преступлений… Острое лезвие все равно найдет тебя.
И во взгляде зеленых глаз затравленной косули, в обреченности, но непокорности судьбе, отражалось только то, что Рем себе придумал, а не его безумные и страшные кошмары-сны. Нет, это была не та фиалка, но вполне могла бы быть ею одной. Иллюзии сумасшествия почти что безграничны, неужто вы не согласитеся со мной?