Ты с ума, наверно, сходил не раз,
Строил, жег мосты,
Как и тот, о ком я веду рассказ,
Что забудешь ты.

Сумасшедший искренен и жесток –
В этом его жизнь.
Он герой зачеркнутых кем-то строк
И одной души.

Жарко биться сердцу во тьме плаща,
А рукам неметь.
Он не научился, увы, прощать –
В этом его смерть.
(с)Сфандра

Сквозь закрытую дверь отчетливо пробивались голоса спорящих. Свет беспощадно слепил, проникал через тонкую кожу сомкнутых век, приносил нестерпимую боль. Кристоф недовольно поморщился и попытался прикрыть рукой глаза. Попытка вышла неудачной, пошевелить конечностью он не мог по одной простой причине - та оказалась привязана к кровати, на которой он лежал. Впрочем и ноги не обошли без внимания.
-Говорю вам, его опасно выпускать, он опасен. Как для вас, так и для себя.
-Но мы не можем так его оставить, он же сойдет с ума.
-Он и так сошел. Разве в трезвом уме станут сводить счеты с жизнью?!
-Но...
-Никаких но, мы оставляем его здесь как душевнобольного и обеспечим должным лечением.
-Прошу вас, выпустите его. Тут ему не место, он же не такой как все.
-А, вы имеете в виду его уродство?
Кристоф заскрипел зубами в бессильной злобе. Решать его судьбу без его ведома, да как они только посмели? Зачем вообще вытащили его из лап смерти? Чтобы вот так насмехаться? Обзывать уродом? Привязывать к кровати и пичкать всякими снадобьями от которых потом весь день будто пьяный? Сволочи!
Голоса удалились, отчетливо слышался плач женщины. Кто она? Сестра? Мать? Он не помнил. Голова была словно набита ватой, тяжелая. Последнее, что всплыло в памяти, так это тонкие струйки крови, вытекающие из вен, когда он проводил по ним своим лезвием. И стойкое ощущение полета и эйфории. Да, кажется, он напился тогда. Лежал в какой-то подворотне.
Кристоф дернулся, раз, другой. Тщетно. Слабость накатывала волнами и он со стоном провалился в очередное небытие.

Отредактировано Кристоф (2010-02-26 21:14:16)

Мой бумажный кораблик
хотел покорить океанские волны
Где искать теперь берег
и как обреченность смыслом наполнить?...

Мне бы – в траву на окраине леса
лечь и забыть о неразрешенном
Ах, эта явь – ледяные компрессы
Ах, это Солнце – сплошные ожоги…
Мчатся по прериям дикие кони
Дождю подставляю лицо и ладони
Я – в коме, и я совершенно не помню:
                                    ЗАЧЕМ Я ЗДЕСЬ ?

Солнца луч на подушке
И ветер колышет светлые шторы
Я боюсь шелохнуться, -
А вдруг это – сон, что окончится скоро?...
(с) Flёur

Его заперли в пустом помещении. Окошко под самым потолком, прикрученная к полу кровать, крепкая дверь - ни одного шанса на побег. Еду приносил молчаливый человек, не откликающийся на вопросы и даже крики Кристофа. Первое время он ничего не ел, надеясь помереть с голоду. Его вновь привязали и насильно заставляли пить какие-то снадобья, вливали в рот бульоны и каши. Кому-то было необходимо, чтобы он жил, кто-то с удивительным упорством не желал мириться с его смертью.
Больше попыток голодовки он не делал, хотя здешняя еда его не устраивала. Откуда-то из подсознания всплывали картины диковинных яств, причем каждое из них Кристоф помнил на вкус. Память была пуста.
Пару раз приходили люди - седая женщина с худым морщинистым лицом и опухшим от слез лицом. Иногда она была в компании крепкого, поджарого мужчины, никогда не смотрящим Крису в глаза. Был еще мужчина в сером, бывшем когда-то белом халате. От него пахло эфиром и какими-то химикатами. Он единственный не высказывал при виде Кристофа никаких эмоций, за что последний был ему мысленно благодарен.
Иногда они беседовали каждый день, порой Кристоф проводил в одиночестве долгие недели. Ему приносили книги, но никогда не разрешали покидать пределы его "тюрьмы".

Отредактировано Кристоф (2010-02-26 21:13:40)

Они часто беседовали - Кристоф и доктор, которому поручили исцелить юношу от его безумия. Безумия доктор не нашел, а вот некоторое помутнение рассудка, свойственное всем депрессивным личностям было налицо. Но это не помешало ему оставить юношу у себя, для того, чтобы по желанию отца "вернуть любимую дочь". Имени этого мудрого человека Кристоф не знал, так что обращался к нему на "вы" или же просто "док".
-Эй, да у вас кажется морщины появились! - от внимательного взгляда юноши мужчина тут же отвернулся.
-А ты не меняешься.
-Так с чего же! Я молод душой, которая не дает состариться телу. - сегодня у юноши было на удивление приподнятое настроение.
-Но это меня удивляет. И немного пугает. Ты под моим наблюдением уже три года, но я ни разу не видел как ты бреешься. И даже ни одного седого волоса, что обычно случается при нервных срывах. Странно.
-Ну, по правде говоря, я никогда не брился. Полагаю, это еще одна удивительная особенность моего тела.
-Все может быть, мой мальчик, все может быть. - со свойственной его задумчивостью ответил доктор.
Со времени его первого дня, в его камере многое изменилось: появились книги, столик с настольной лампой. Теперь каждый день Кристоф вел дневник, который они с доком обсуждали по вечерам. Лекарства, прописанные ему, юноша по привычке выливал в унитаз, но и на это закрывались глаза. Ему надоело выдумывать способы своей смерти, хотелось наоборот жить, причем лишь для себя и в свое удовольствие.
-Вижу ты интересуешься химией. - доктор листал очередной талмуд, который в эти дни занимал Криса.
-Да, полезная наука. Всегда знания о различных веществах и их превращениях могут помочь в жизни, вы как думаете?
-Вполне. Так на чем мы с вами остановились в прошлый раз?...

Его вот уже неделю мучила бессонница. Щербатый потолок, пятна от протекающей крыши, он уже наизусть, до самых мельчайших деталей изучил свое жилище. У недомогания была причина, даже целых две. Запертый в палате, он уже до мельчайших деталей знал расписание каждого дня, недели месяца. Каждые два месяца его навещала эта странная женщина, которую он никак не мог вспомнить, но которая по словам доктора была его матерью. Память молчала, даже в груди ничего волнующе не билось при виде мучений женщины. Вот уже год она не приходила, в эту ночь исполнилось ровно 12 месяцев с ее последнего посещения.
Но не только это волновало Кристофа - единственный кому он доверял, его лечащий врач, также обделял его вниманием последние пару недель. А ведь были дни, когда они почти сутки напролет могли беседовать. Не в силах изучать потолок, Кристоф принялся мерить шагами комнату. Внутреннее напряжение требовало выхода. Отчего ему было так гадко на душе, он не мог объяснить себе. Пятнадцать в длину, десять в ширину. Он знал свою обитель настолько, что даже со связанными глазами мог найти любой предмет, благо что их было не так много. Чтение не помогало, юноша с раздражением запустил книгой в дверь, расслабление не наступало.
Кристоф бросился на кровать и накрыл голову подушкой - порой это помогало. Сон не пришел, его заменила полудрема, не приносившая никакой пользы. Скрип ключа в замочной скважине прозвучал поразительно громко в ночной тишине. Юноша словно ошпаренный кипятком, подскочил со своего места и метнулся навстречу вошедшему.
-Где вы пропадали? Вас не было столько дней! Вы решили меня бросить? - последняя фраза сорвалась с губ обезумевшего от одиночества юноши и он понял, что сказал лишнего.
-А ты скучал? - доктор смерил его насмешливым взглядом.
-Нет, ни минуты, - Кристоф тут же отступил к стене и обхватил плечи руками. Взгляд упирался в пол.
Надутые губы, блеск слез в глазах с головой выдавал истинные чувства юноши, которые он не мог скрыть.
-Зачем вы пришли? Ночь на дворе. - он упрямо не поднимал глаза на вошедшего.
-У меня один вопрос, отвечай не раздумывая: ты хочешь выйти отсюда, обрести свободу?
Кристоф тут же охнул от удивления, рванулся к мужчине, схватил того за плечи и крепко сжал их:
-Как, как такое возможно?
-Ты не ответил.
-Да! Конечно же согласен!
-Тогда бери с собой вещи и следуй за мной.
-Но...
-Не задавай лишних вопросов. Объясню все потом. Ну же, чего стоишь столбом - у нас мало времени!

[youtube]http://www.youtube.com/watch?v=BvVMNWgth5A[/youtube]

- Откуда ты все это знаешь?
- Оттого что люблю тебя.
Как она обращается с этим словом, подумал Равик. Совсем не думая, как с пустым сосудом. Наполняет его чем придется и затем называет любовью. Чем только не наполняли этот сосуд! Страхом одиночества, предвкушением другого "я", чрезмерным чувством собственного достоинства. Зыбкое отражение действительности в зеркале фантазии!
(с) Эрих Мария Ремарк

"Нет ничего более приятного и изнуряющего одновременно, чем вести светские беседы с человеком, которого хочется тихо и нежно изнасиловать" (с)

– Дерьмо вся эта дипломатия, мин херц, ох, дерьмо… Врут так складно и проникновенно, глядя на тебя честными глазами, что впору заплакать от умиления и облобызать лжеца. (с)