Фредерик, сладко спавший в аквариуме в своей естественной форме, спросонья не понял, что именно от него требуется. Сонно булькая, лярва выбрался на пол, и обычным своим испитым голосом поинтересовался из-за чего поднялась канитель. Вид у лакеев был уж больно возбужденный и встрепанный. Узнав, что его присутствия требует Эффутуо, Химера деловито осведомился:
- А как он сказал? Немедленно или НЕМЕДЛЕННО?- интонировала амеба, подползая к трельяжу, уставленному всевозможными склянками.
- НЕМЕДЛЕННО.
Фредерик озадачился, и, приняв форму тоненькой барышни с сахарными, белыми плечиками, уселся перед зеркалом.
- А голова, когда он говорил, была вот так, или вот так повернута?- в хриплом гласе прорезалось беспокойство.
- Вот так, ваша светлость!
"Плохо дело"- подумал лярва, перебирая пятнадцатью пальцами склянки с голосами и запахами.
- И губами вот так сделал?- продемонстрировал Фредерик, обернувшись к лакеям.
- Точно так!
- Ах, это хандра!- в отчаянии схватилась за виски барышня и с удвоенной страстью принялась звенеть стекляшками. - Хандра!
Хандры его Величества боялись абсолютно все. Эффутуо, как объект для подражания, демонстрировал образцовое поведение для маниакально-депрессивных состояний, и этим доводил двор до иступленной головной боли. Поговаривали, некоторые нервические личности пытались покончить с собой во второй, а то и в третий раз: хандра короля была столь заразительна, что они забывали о том, что и без того мертвы.
Эффутуо, однако, часто сам находил себе лекарство,  чем, опять же, порой весьма жестоко третировал ближайшее окружение. Двор, однако, вздыхал с облегчением, когда в королевских покоях  требовалось присутствие лярвы. Фредерик, пожалуй, как никто другой был приспособлен к тому, чтобы выдержать королевские причуды- и не пострадать при этом.

-Пошел прочь!- гаркнула голосом Фредерика субретка в  фривольном платье, и с неженской силой оттолкнула с дороги какого-то замешкавшегося господина. Наткнувшись костлявым крупом о перила, господин кувыркнулся куда-то вниз- только мелькнули в воздухе ноги.
Лярва с придворными, оказавшимися у него на пути, как правило, не церемонился. С них не убудет, а Эффутуо не сорвется на Химере за нерасторопность. Собственно, так поступали все, кто мчался куда-либо по королевской надобности.
Фредерик пронесся по коридорам до королевских покоев, оставляя за собой ароматный шлейф. Лярва сегодня благоухал фрезиями- запахом стойким и, как говорят, помогающим от депрессий.
Захлопнув за собой створки золоченой двери, Фредерик на мгновение припал к ним спиной, переводя дух. Корсаж короткого, только лишь до колен, платья, почти открывал упругие грудки,  а из-под кринолина выглядывали оборки панталон, и ножки обтянуты были чулками цвета "утренняя заря". Одежда, для разнообразия, в этот раз была настоящей.
- Вы звали, Ваше Величество,- красивым краденым контральто проворковал Фредерик, низко кланяясь и давая заглянуть в декольте. Лично ему эта грудь очень нравилась: она была не только красивой, но и новой. Как и голос.

Скинув туфли на пол, чтобы чешуйчатой бестии было чем поиграть, и избавившись от громоздкого кринолина, Фредерик резво взобрался на высокое ложе и на четвереньках подполз к Королю.
Будучи в облике субретки и обладая в данную минуту всеми атрибутами привлекательной женщины: пикантным личиком, нежными прелестями и игривым нравом,- лярва прекрасно справлялся с образом. Испытывая настроение Эффутуо, Фредерик первым делом облобызал монаршие руки, ощутив сладковатый запах крови, а затем пристроился на подушках, воркуя с французским грассированием:
- Мой дорогой друг, мой Король,- лже-служанка прошлась маленькими теплыми ладошками по королевским плечам и груди, расцеловала лицо. Слепо, куда придется, но старательно. Фредерик делал это без малейшего намека на страсть- только лишь  с желанием ласково ободрить. Повозившись еще немного, Химера улегся удобнее, устроившись так, чтобы одновременно и смотреть на Эффутуо вровень, и не закрывать обзор нежных грудок, выгодно подчеркнутых корсажем. Фредерик, полагаясь на давнее правило, считал, что даже при простом разговоре необходимо зрительно располагать к себе собеседника.
- Что с Вами? Чем Вас порадовать? Расскажите все,- с искренней заботой попросил лярва, обвивая шею патрона руками. Эффутуо окутал запах фрезий.
Как бы ни была очевидна королевская тоска, Фредерик хотел услышать о ней и узнать что было бы желанно Его Величеству, прежде чем прибегать к различным мерам. Субретка, мурлыкая, льнула к королю, и накручивала его пышные локоны на пальцы.

Отредактировано Фредерик (2010-02-16 21:33:21)

Лярва, внимательно выслушавший патрона, всплеснул наконец руками, и, решительно отстранившись от Эффутуо, сел перед ним, уставившись глазами цвета спелой черешни.
- Сир! Что Вы такое говорите?!- воскликнул Фредерик, приготовившись произнести прочувствованную речь. Здесь необходима была особая манера: логическое обоснование, поданное в немного шутливой манере.- Какая еще праздность? Сударь мой дорогой, праздность в вашем случае- это тонкое искусство, это наука. К ней нельзя относиться с пренебрежением,- лярва сделал паузу, разглаживая рубашку на Короле, расправляя складки- ни дать ни взять заботливая горничная.- Подумайте, друг мой, где бы находилось сейчас человечество, если б не Порок? страсти- великий двигатель человеческой цивилизации. Сколько замечательных открытий, сколько произведений искусства были созданы людьми, которых обуяла страсть? Хотя бы и плотская. А Вы, Ваше Величество, находитесь в авангарде. Вам надлежит быть образцом для подражания, во всякий момент совершенствоваться. Вы изобретатель,- кротко и мило улыбаясь, Химера склонил голову на бок.- У Вас, друг мой, великий творческий потенциал, неудивительно, что Вас тяготит рутина. И в данном случае Ваше желание взглянуть на себя со стороны есть новая грань эмпирического познания. В высшей степени похвальная и остроумная мысль!- лярва мотнул головой, действительно довольный желанием патрона. А затем стремительно прильнул к его ногам, голос его приобрел просительные нотки.- Я мог бы принять Ваш облик...
Барышня приподняла голову, ее улыбка стала соблазнительнее. Руки Фредерика самыми кончиками пальцев огладили королевские ноги от щиколоток- и выше, задирая ткань туники. Под нею была только восхитительно гладкая плоть.
- Ах, королевские регалии,- цветочно выдохнул лярва, на мгновение прикусив зубами ткань. Потом прижался щекой к паху Эффутуо.- А уж если дадите еще и голос... Это будет прекрасный, прекрасный эксперимент...

- Да, сир,- контральто дало оттяжку в страстную хрипотцу. Глаза лярвы стали как будто бы с поволокой.
Фредерик давно имел желание скопировать своего сюзерена, но никак не находил ни удобного случая, ни смелости даже мельком, в шутку осуществить это. Химера внутренне торжествовал.
- Не сразу, не сразу,- проворковал он, отстраняясь от Эффутуо и высвобождая волосы из его пальцев.
Соскользнув с ложа, лже-барышня устремилась к туалетному столику, и уселась перед ним, рассматривая чем же он уставлен. В зеркале с золоченой рамой отражалась кровать, и лежащий на ней Король- полунагой, ждущий и готовый запламенеть вновь. Фредерик, запуская  пальцы в свою трахею, подумал о том, что ожидание- тоже род удовольствия, и действительно будет в характере заставить Эффутуо потомиться.
"Я, конечно, не Эдмунд Кин... Но тоже кое-что могу"- решил лярва, доставая из горла склянку с краденым контральто. Из-за подвязки он извлек другую- из муранского стекла, синего цвета, и проглотил ее торопливо. В фиале был королевский голос. Химера не крал его единовременно, как бывало с иными, но наполнял потихоньку, исподволь. Иногда по минуте или двум. Как бы то ни было, сейчас фиала должно было хватить, чтобы говорить голосом Эффутуо почти всю ночь.
- Скажите, друг мой, хотите ли Вы поиграть в одну занятную игру?- с бархатной интонацией спросил из тени лярва. - Она Вам должна понравиться...
Не ожидая ответа, Химера перебрал несколько баночек с разными притираниями, и, найдя удовлетворявшее его содержимое, принялся его поедать, выбирая пальцами. Крем был жирным, с ароматическими отдушками, и легко скользил в глотку. Покончив с этим, Фредерик, уже частично принявший поверхностное сходство с Королем, подошел к часам, и остановил их вовсе.
- Давайте посмотрим, что у нас получилось,- лярва медлительно вернулся к ложу, и поставил колено на перину. Оставшись к корсаже и белье, он, тем не менее, был как две капли воды похож на своего патрона. Лже-Король посмотрел на Короля, и положил ладонь на свой пах. Чуть сжав, удовлетворенно вздохнул.- Ах... Скипетр и держава,- красиво изогнутые губы расплылась в улыбке.- Не желаете ли сличить?

Многие из придворных дорого бы отдали за то, чтобы оказаться сейчас на месте лярвы и испытать на себе всю силу королевской страсти. Фредерик же подумал о том, что все идет немного не по тому  сценарию, который он себе представлял, и что ему не следует слишком уж просто покоряться. Химера, хотя и был студнем по природе своей, но отнюдь не флегмой.
Страсть Эффутуо была заразительной, и Фредерик легко на нее откликнулся. Вывернувшись из объятий Короля, его двойник затеял ласковую борьбу. У Химеры не было потребности в доминировании, но вот желание показать Эффутуо его самого должным образом- присутствовало. В конце концов тот не питал ни к кому иному таких же чувств, что и к собственной персоне.
Лярва был нежен. Лярва трепетал вместе с Королем, тон в тон, как если бы Эффутуо был камертоном, а его слуга- струной. Или же наоборот?..
Так гурман пробует на вкус любимое блюдо, приготовленное, однако, другим поваром- с опаской: тот ли вкус? тот ли запах? И, судя по удовлетворенным вздохам, Фредерик не ошибся. Где-то среди покрывал и подушек затерялся корсет и панталоны, и теперь двойника можно было отличить только лишь по чулкам со сбившейся подвязкой.
- Вы так торопите события, любезный друг,- выдохнул лярва, воспользовавшись моментом, когда Эффутуо ослабил натиск. Фредерик ласково, но настойчиво опрокинул его на спину, точь в точь, как до этого поступили с ним, однако не набросился неистово, а проложил дорожку поцелуев от шеи до самых бедер.- Столько нетерпения... Все в конце концов будет по-Вашему, но позвольте и мне проявить себя. Нам некуда спешить,- уверенно улыбнулся лже-Король и затем невольно засмеялся, не разжимая губ.- Я остановил часы, утро придет тогда, когда мы этого захотим...
Фредерик допустил безобидную иронию в адрес дивной способности его сюзерена останавливать ход времени. Однако же, с остановкой часового механизма время в комнате действительно перестало существовать.
- Я хотел подарить Вам удовольствие, которым Вы время от времени одаривали меня,- лярва потерся щекой о внутреннюю сторону бедра Эффутуо, щекоча его светлыми локонами. Затем, помедлив, закинул ноги мужчины к себе на плечи.- Могу поспорить, Вы никогда не испытывали подобных ощущений, а я, между прочим, хорошо помню Ваши ласки...
Лазурь прикипела к лазури- встретились два взгляда, созданные для того, чтобы не разлучаться. И Химера, вовсе неотличимый сейчас от Эффутуо, не отводя глаз склонился к его бедрам, чтобы "сыграть на флейте" по-королевски.

- Кричи,- раздался тихий голос Эффутуо, надломленный едва сдерживаемой страстью.
Принадлежал он, несомненно, Химере, и непонятно, как он смог вымолвить слово, если ни на миг его уста не переставали ласкать Короля.
Фредерик, с замиранием следя за тем, как изгибается, будто наэлектризованное, тело демона, придерживал его бедра и порой разводил шире колени. Отдавшись на милость лярвы, Его Величество разительно изменился, перестав быть похожим на себя обычного. Стала явной какая-то хрупкость и неистовая жадность, с которой он принимал ласки.
Химера же, отзывчивый, как водная гладь, делил с Королем ощущения, ловил дрожь его тела- и она проходила сквозь него, заставляя предчувствовать сладостную агонию.
- Кричи...
Фредерик чувствовал непреодолимую потребность довести Его Величество непременно до исступления. Восставая из пепла, феникс тоже издает крик. Наполняемое жизнью существо должно кричать- триумфально...
Змеиный язык скользнул по крепким ягодицам демона, к родинке, которая находилась в местечке столько укромном, что немногие знали о ее существовании.

Оргазм, прочувствованный вместе с Королем, подействовал на Химеру самым сокрушительным образом. На мгновение Фредерик, выгнувшись беззвучно, утратил последний контроль над собой, и черты лже-Эффутуо поплыли, пошли рябью. А после, тяжело дыша, лярва, изогнувшись, собрал языком пролитое демоном семя. Не имея собственного, он только и мог, что хранить чужое.
Вытянувшись рядом с Королем, Фредерик с улыбкой его рассматривал и переводил дыхание.
- Хороша прелюдия, а?- лярва тихо засмеялся и перевернулся на спину с блаженным вздохом.
Никакого покоя, такого желанного сейчас, он, однако не получил.
В купальне блажила, всхлипывая, женщина, блажила будто резаная, и Химера поморщился. Подниматься и затыкать эту иерихонскую трубу- кем бы она ни была,- никак не хотелось, но тишина все не наступала. Тихий вой страдания был диссонансом.
Не выдержав, Фредерик стремительно поднялся с ложа и, как был нагой, прошел в купальню. Распахнув дверь, он увидел корчащуюся на полу графиню Папиллон- изуродованную и насмерть перепуганную. Эта картина, однако, у лярвы сочувствия не вызвала. Он был крайне недоволен тем, что столь яркие мгновения испорчены.
- Ты чего орешь, дура?- зло прошипел лже-Король.
В ответ донеслось лишь бессвязное бормотание: изуродованная женщина была не в себе. "Не она первая, не она последняя"- резонно рассудил лярва, закрывая двери в купальню. За полвека, что он провел подле Эффутуо, подобное зрелище перестало его трогать. Тем более, было бы кого жалеть. 
Хлопнув в ладоши дважды, лярва отдал приказ двум услужливым и невидимым духам, явившимся на зов:
- Уберите здесь все, вымойте. Эту дуру,- палец ткнул в сторону графини.- С глаз долой, в ее покои. Исполняйте.
После чего Фредерик вернулся к Его Величеству.
Спальня тоже пребывала в изрядном беспорядке, но здесь, как ни странно, атмосфера томности не развеялась. Полюбовавшись на Эффутуо со стороны, лярва как ни в чем не бывало взобрался на всклокоченную постель, и растянулся на ней на животе.
- Вы исключительно громкий сегодня,- с улыбкой заметил Химера, стрельнув глазами в сторону битого стекла и вазы.

- Разумеется,- покладисто согласился Фредерик, прогибаясь в пояснице.
Он ничего не ответил на комплимент Эффутуо, хотя сразу же у него возникло желание спросить: "Какие мы прекрасны? Прекрасны ты и я, или прекрасны ты и я-ты?..". Но лярва промолчал, только, улыбнувшись, спрятал на мгновение лицо в подушках.
Как бы то ни было, Химера был рад видеть разительные перемены, которые произошли с его патроном во второй раз. Погода и правда исправилась вместе с его настроением, и ко всему прочему, Фредерика веселил тот переполох, который воцарился в резиденции. Наивысшее наслаждение плоти воистину было чувством потрясающим... Чувствовать себя причастным к землетрясению было приятно.
Дым от самокруток был столь ароматен, что лярве тоже невольно захотелось закурить. Фруктовые нотки волновали обоняние.
Его лже-Величество, однако, не стал просить разрешения, а попросту улегся поперек Его Величества настоящего и потянувшись, взял душистую папироску и для себя. Взору Эффутуо предстали зарозовевшие после сильного шлепка ягодицы его отражения. Некоторое время Фредерик курил молча, посматривая на сюзерена.
- А что, друг мой?- как бы между прочим спросил лярва, сняв с кончика языка табачную крошку.- Как бы Вы хотели проделать все на этот раз? Сразу хочу Вас предупредить: я сместил свою простату в довольно интересное положение. Хотелось бы мне, чтобы Вы ее вдруг нашли,- лярва засмеялся.- И даже я не могу предположить, в какой позе нужно будет меня выдрать, чтобы мы оба получили удовольствие...
Лже- Король, вздохнув, приласкался к демону, откинув волосы в сторону. Не будь Фредерик таким способным к превращениям, его предложение было бы вовсе не оригинальным. Но Химера даже из заурядной проблемы умел сделать развлечение.
- Впрочем, я могу вернуть все так, как положено.

Расценив реакцию на свое предложение как положительную, Фредерик успокоился. До тех пор, пока его выходки приходятся по вкусу Королю, лярва мог ни о чем не беспокоиться. По сути, до Химеры здесь кроме Эффутуо никому не было дела, и единственное, о чем приходилось заботиться- так это о том, чтобы не надоесть. Чтобы потребность во Фредерике оставалась и впредь, ведь посмертие в этом краю- не придумаешь доли более тяжкой.
Со временем попавшие сюда как один сходили с ума, оставалась лишь квинтэссенция греха во всех его проявлениях. Лярва был полубезумен, сознавал это, боялся, и отчасти лишь мог сопротивляться, чтобы окончательно не уподобиться своре оголтелых одержимых, которыми кишела округа. Балансируя на грани шизофрении, бывший лондонец понимал, что это лишь дело времени.
Полвека находилось лекарство от скуки, и Химера порой задавался вопросом: надолго ли еще хватит? Все, однако, есть лекарство- и есть яд.
- Какие у нас шелковые кудри,- пел лже-Король, уворачиваясь под ласкающей его рукой.- Какой сладкий голос... Свет мой, зеркальце, скажи...
Смех и эхо смеха. И эхо эха в разбитой вазе.